Прошедший 2018 год взволновал юридическое сообщество. Верховный суд затеял реформу, призванную устранить несовершенство судебной системы и унифицировать правила судопроизводства в судах общей юрисдикции и арбитражных судах. Нововведения коснулись ряда вопросов, в частности, процессуальных сроков, рассмотрения дела в порядке упрощенного и приказного производства, подведомственности. Обсуждалась возможность вынесения судебных решений без мотивировочной части или создание института поверенных.По итогам рассмотрения Государственной Думой подготовленный проект претерпел некоторые изменения и в окончательном варианте был подписан Президентом. С осени этого года рассмотрение дел в суде будет подчиняться новым правилам.
Рынок услуг судебного представительства взбудоражен, как потревоженный улей. Тут и там слышатся возгласы «Процессуальная революция!», «Адвокаты-монополисты лоббируют свои интересы!». Попробуем разобраться, свершилось что-то значительное или вполне рядовое событие.
Концепция реформирования рынка профессиональной юридической помощи обсуждалась не один год, но, к сожалению, не на официальном уровне, а больше в частном порядке. В результате, к моменту принятия окончательного решения обросла массой домыслов и сплетен так, что теперь уже не разберешь, что из задуманного стало былью, а что ушло в небытие.
Центральной темой обсуждения стала идея введения профессиональной монополии на судебное представительство и даже, может быть, на весь рынок юридических услуг. Основные доводы, приводимые сторонниками идеи.
Мировой опыт: подобная практика существует во многих зарубежных юрисдикциях.
Ускорение процесса судопроизводства благодаря участию профессионала.
Возможность привлечения к ответственности представителей за нарушение интересов своих клиентов.
Отсечение целого сегмента неквалифицированных и зачастую недобросовестных лиц, оказывающих представительские услуги.
Много споров вызвал вопрос о пределах распространении монополии. Будет ли это жесткий вариант: «только адвокаты» во всех сферах юридических услуг от предоставления консультаций до ведения дел в суде, либо допускается ряд исключений, например, самопредставительство. В каких именно сферах следует ввести монополию, а где оставить свободу выбора (уголовное, гражданское, административное, арбитражное судопроизводство). А также, какие судебные инстанции нуждаются в установлении серьезного профессионального ценза, к примеру, только кассация и надзор, не затрагивая первую инстанцию и апелляционную, или все вместе.
Серьезные опасения вызывали предполагаемые изменения процедуры доступа в адвокатуру при установлении жесткой модели монополии. Действующие адвокаты, «стоящие у руля», по определению не заинтересованы в росте конкуренции за счет новоприбывших, в связи с чем ожидалась некоторая напряженность в вопросах регулирования допуска в профессиональное сообщество.
Уже сейчас вызывают нарекания размеры вступительных и периодических взносов в различные палаты, которые сами себе эти суммы устанавливают. Также вводимые ограничения неминуемо привели бы к росту цен на оказываемые услуги ввиду ограниченности выбора. И это не единственные минусы. Было немало доводов «против» вообще любой монополии. В частности, звучали такие мнения.
Зарубежный опыт исследовался не объективно, а выборочно, что не позволило составить полную и достоверную картину.
Невозможно оценить степень удовлетворенности деятельностью разных категорий представителей как судьями, так и самими доверителями.
Сохранение самопредставительства в условиях монополии дискредитирует сам принцип реформы: раз человек может представлять свои интересы сам, то отчего бы ему не доверить свои полномочия другому, хотя бы тот и не являлся адвокатом.
Монополисты или профи
Итогом думских обсуждений стало утверждение изменений в процессуальном законодательстве. Для арбитражного судопроизводства было введено некое подобие монополии, но не адвокатской, а юридической. То есть к судебному представительству в рамках рассмотрения спора арбитражным судом могут быть допущены только те лица, которые стали счастливыми обладателями юридических дипломов. Что это значит?
До принятия Закона N 451-ФЗ картина судебного представительства выглядела следующим образом.
• Адвокатская монополия была официально установлена по основным категориям уголовных дел.
• С недавних пор появилась норма о представлении интересов клиента в рамках административного производства только лицами с высшим юридическим образованием.
• Все остальные споры разрешались в судах (общей юрисдикции или арбитражных) на условиях полной свободы судебного представительства.
В соответствии с нововведениями установлен образовательный ценз для лиц, представляющих интересы сторон в арбитражном суде. По факту речь идет о профильном образовании: высшее юридическое или ученая степень по юридической специальности. Причем, допущен ряд исключений из правил. Установлено, что представителем в арбитражном процессе также может быть:
• законный представитель,
• арбитражный управляющий по делам о несостоятельности (банкротстве),
• патентный поверенный по спорам в области охраны результатов интеллектуальной деятельности.
То есть ни о какой монополии в ее истинном смысле речь не идет. Предпринят еще один шаг в сторону повышения уровня квалифицированности и профессиональности участников судебного процесса. Право юристов на представительство не превратилось в исключительное, и руководителю, как законному представителю, для защиты интересов своей компании в суде совершенно не требуется в обязательном порядке получать юридический диплом.
Введением подобных норм законодатель никак не ограничил права лиц, участвующих в деле, наоборот, предоставил все возможности для использования своих ресурсов в сфере экономической деятельности.
Но! Не стоит забывать, что арбитражный процесс имеет свою специфику. Ряд особенностей судопроизводства ставит в крайне затруднительное положение лиц, участвующих в нем и не обладающих соответствующим образованием.
Несоблюдение некоторых процессуальных требований приводит к серьезным проблемам и ставит под угрозу исход всего дела.
Принцип состязательности требует от сторон самого активного участия и глубокого знания норм материального права, потому как судьи будут рассматривать по существу только те вопросы, которые заявлены и надлежащим образом доказаны участниками процесса. Участие в рассмотрении дела непрофессионалов гарантированно приводит к задержкам и досадным промахам, в том числе и потому, что судьям требуется «переводить» специальные термины на бытовой язык и «отмахиваться» от эмоциональных монологов.
Интересное наблюдение. Процесс рассмотрения арбитражных споров предполагает участие не обычных среднестатистических граждан, весьма уязвимых в плане правовой защиты, а предпринимателей, людей рисковых и инициативных. Они ведут себя в бизнесе, как рыба в воде, но совсем не так привычно чувствуют себя в рамках судебного процесса.
Мой опыт показал, что понадеявшись на свои силы и смекалку, клиенты на условиях самопредставительства столь глубоко запускали дело, что вытянуть его уже не представлялось возможным. Хотя мы иногда и выводили его на качественно новый уровень, подключившись в последний момент.
Так была ли «революция»?
Вводимые законодателем ограничения круга лиц, представляющих интересы сторон в суде, преследуют вполне определенные цели. Подобный ценз должен гарантировать качество оказываемых юридических услуг, приводить к ускорению процесса судопроизводства за счет более высокой квалификации представителя.
Многие адвокаты оказались разочарованы такой редакцией закона и указывают, что так и остался открытым вопрос о привлечении к ответственности юристов с низким уровнем профессионализма, недобросовестных или откровенных жуликов. Упор делается на то, что в адвокатской среде действует свой этический кодекс, серьезный экзамен «на вход» в сообщество и возможность принудительного исключения из его рядов.
Мне кажется, такая ссылка здесь неуместна. Основной ресурс любого юриста – это его положительная репутация, опыт и результативность. Как волка ноги кормят, так людская молва ведет к арбитражному юристу серьезных клиентов. И уж поверьте, предприниматели и руководители фирм при выборе юриста рискуют не более, чем в своей повседневной деятельности, и свой выбор они делают осознанно в условиях конкурентного рынка правовых услуг.
Единственным упущением законодателя в вопросах регулирования представительства считаю отказ предоставить возможность лицам без профильного образования выполнять отдельные полномочия в арбитражном процессе, например, знакомится с материалами дела или получать документы. Непосредственно участием в деле такие действия не назовешь, и специальных познаний они совершенно не требуют, а вот драгоценное время отнимают.
Подведем итоги
Вступление Закона N 451-ФЗ в силу поставлено в зависимость от решения Пленума ВС РФ о начале деятельности новых общих судов (апелляционных и кассационных), но в любом случае не позднее октября этого года.
Боюсь, ожидаемая «революция» не произошла. Принятые изменения носят скорее технический характер с «косметическим эффектом», не оказывая серьезного влияния на судопроизводство и участников процесса. Возможно, это всего лишь первый шаг на пути кардинальных изменений. Время покажет.
Прошедший 2018 год взволновал юридическое сообщество. Верховный суд затеял реформу, призванную устранить несовершенство судебной системы и унифицировать правила судопроизводства в судах общей юрисдикции и арбитражных судах. Нововведения коснулись ряда вопросов, в частности, процессуальных сроков, рассмотрения дела в порядке упрощенного и приказного производства, подведомственности. Обсуждалась возможность вынесения судебных решений без мотивировочной части или создание института поверенных.По итогам рассмотрения Государственной Думой подготовленный проект претерпел некоторые изменения и в окончательном варианте был подписан Президентом. С осени этого года рассмотрение дел в суде будет подчиняться новым правилам.
весьма уязвимых в плане правовой защиты, а предпринимателей, людей рисковых и инициативных. Они ведут себя в бизнесе, как рыба в воде, но совсем не так привычно чувствуют себя в рамках судебного процесса.
